Буинская конференция
Автор Нияз Игламов, Журнал «Сэхнэ», февраль, 2020
После ряда значительных работ Буинский театр закономерно решил упрочить свой успех постановкой, которая с одной стороны знаменовала бы обращение к яркому и современному тексту, с другой - закрепила бы отношения с режиссёром Егором Чернышевым. Творческий союз с главрежем Кировского театра на Спасской уже подарил буинцам возможность участвовать во внеконкурсной программе «Золотой маски» со спектаклем по рассказам Ркаила Зайдуллы «Папоротник». После некоторых раздумий выбор пал на одну из лучших пьес последнего времени - «Иранскую конференцию» Ивана Вырыпаева. До Буинского театра пьесу поставил в Театре Наций Виктор Рыжаков и сам автор - в Варшаве. Сегодня она уже идёт пожаром по театрам России, соревнуясь с главным хитом последних лет - «Человеком из Подольска». Буинский театр чисто хронологически занял призовое третье место, что вне сомнений говорит о смелости коллектива, его дерзости и желании ни в чем не уступать главным театральным трендам России и Европы.
По большому счету в нынешних условиях деваться Буинскому театру особо некуда. Коммерчески успешный комедийный татарский репертуар ими освоен, театр вечно колесит, включая в свои гастрольные вояжи все новые географические пункты, области и страны. В самом Буинске на стационаре одинаково скоро исчерпывается зрительский потенциал любого спектакля – будь то кассовая комедия с набором национальных характеров-масок, будь то фантасмагория, или философская драма. Чуть дольше живут на стационаре по понятным причинам произведения школьной программы, но и они со временем перестают посещаться. Для города с населением в 18 000 человек интерес к театру и без того достаточно высок, но пробить потолок и качественно/ количественно поднять планку зрительской посещаемости в самом Буинске театр вряд ли сможет в обозримом будущем. Поэтому гастроли, поэтому фестивали. А здесь можно не думать ни о чем, кроме как о яркой зрелищности, тематическом разнообразии, запоминающемся материале. Поэтому в репертуаре буинцев «Иранская конференция».
Если кратко описать сюжет, то он вполне соответствует названию. В столице Дании проходит конференция, посвященная так называемой «иранской проблеме» - исламскому фундаментализму, отсутствию гражданских свобод, тендерному неравноправию и всем тем клише, которые люди Запада с детства впитывают в отношении стран мусульманского Востока. Действие пьесы состоит из ряда программных монологов, которые постепенно - это кредо поздних опусов Вырыпаева - демонстрируют моральную немощь западного демократического дискурса в столкновении с монолитной системой ценностей стран патриархального уклада. В самой Дании по Вырыпаеву слишком много своих проблем этического свойства и не им бы, датчанам, учить Иран как ему жить и что делать. Иран - это другое, и у приверженцев либеральных западных ценностей нет ни инструментов, ни морального права, менять веками складывающиеся на Востоке приоритеты и табу. В финале яркой кодой звучит монолог, а затем и стих иранской поэтессы и лауреата Нобелевской премии Ширин Ширази, которую за любовь к свободе и любовь к мужчине Корпус стражей исламской революции приговорил почти двадцать лет тому назад к смертной казни, но под давлением мировой общественности - заменил кару пожизненным домашним арестом. Времена изменились, Ширин освобождена и визит в Данию - её первое путешествие после длительного заточения. В ходе монолога поэтессы мы узнаём, что никакого любовника у неё никогда не было, а любовь в её стихах принадлежит Создателю. Такой суфийский разворот сюжета на 360 градусов. О Боге, так или иначе, говорят все участники дискуссии, «Иранская конференция», безусловно, самый настоящий теологический диспут современного толка.
Изначально текст пьесы должен был перевести на татарский язык замечательный мастер слова Ркаил Зайдулла и даже перевёл несколько страниц, в своей обычной манере перенеся место действия пьесы в Казань. Но буинцы вспомнили, что согласно собственному Уставу не являются сугубо татарским театром и решили играть спектакль на русском. Это, конечно, породило и споры и упрёки, но логика подобного решения абсолютно художественная, она подчинена правде жизни. Нигде в России сегодня невозможна такая конференция, озвучивание данных тем, обнажение социальных табу. И меньше всего, случись спектакль на татарском, зрители поверили бы в местных интеллектуалов, свободно говорящих о насилии над ними в детстве, о презрении к Богу и его вине, о месте и роли женщины в современном мире. На уровне текста мы ещё не готовы говорить на эти темы. Да и русский язык Вырыпаева подчёркнуто и вычурно копирует словесные конструкции западных языков, выглядит своего рода осознанной калькой. Представьте, если бы это стало калькой в квадрате, калькой с кальки. А тем не менее у Вырыпаева в его программных вещах важна каждая фраза и не как движитель сюжетных перипетий, но как аналог поэтическому слову. Театр Вырыпаева - поэтический театр. Я большой противник игры в татарских театрах на русском языке, но в данном конкретном случае, думается, театр поступил правильно.
Актёры Буинского театра, конечно, совершают небольшой подвиг, пытаясь (и почти всегда им это удаётся) органично и остраненно-иронично произносить вырыпаевский текст. Но главным отличием буинского спектакля от всех остальных, кульминацией, на которую не претендовал и сам автор, становится исполнение Раилем Садриевым монолога от имени прославленного и очень пожилого дирижёра Паскуаля Андерсена. У автора этот монолог предваряет выступление Ширин и призван с позиции мудрости прожитых лет персонажа расставить все точки над и. Не так у Раиля Садриева. По согласованию с драматургом худрук театра не произносит ни одного слова из речи дирижера, но выступает с монологом от собственного имени. О том как сложно и как классно руководить театром в маленьком городе, о том, что Садриев, а не Андерсен, думает о Боге и Иране, о всём, что наболело и саднит. Это самое сильное место в спектакле и только окрепшее в последние годы мастерство исполнительницы роли Ширин, Гульзады Камартдино- вой, позволяет спектаклю кончиться там, где мыслил финал Вырыпаев. Это сложнейшее сочетание несочетаемых словесных фактур в итоге побеждает, завоевывает интерес и внимание зрителя. Театр выходит победителем из своей, надо признать, рискованной авантюры. Мало кто на театре отваживается не только подменять, но и просто править автора «Иранской конференции». Буинцам это удаётся, а сам текст обретает, таким образом, и прочную связь с реальностью, и объём, и смысл за пределами простой интерпретации.
Трудно сказать, как сложится судьба этого спектакля. Есть, тем не менее, «вещи-в себе», вещи, важные, прежде всего для самого театра, для ощущения им своей полноценности и способности к работе с любой сложности текстом. Особенно это актуально для театров сверхмалых городов, таких как Буинск. Иногда отчаянная смелость, актёрская свобода и возможность каждому из участников ансамбля работать на пределе собственных сил важнее любых других наград. И «Иранская конференция», точнее, «Буинская конференция» - яркий и наглядный тому пример.
